— Покупаешь? — спросил он.

— Все в свое время, Джозеф, старина! — Потом Форсайт вполголоса добавил: — Между нами, не мог бы ты скинуть Квиллана с нашей шеи? У меня есть основания считать, что он в сговоре с этим болваном Сазерби.

— Это публичное обвинение?

— О, да будет тебе, ради Христа, это личное мнение! Ты разве не читал колонку Хэпли? Что тайбани и крупный банк распространяют слухи? Ты же знаешь, что Ричард платежеспособен. Он так же устойчив, как... как Ротшильды! Ты же знаешь, у Ричарда больше миллиарда в рез...

— Я видел крах двадцать девятого года [176] , старина. В резерве тогда были триллионы, но, несмотря на это, все разорились. Все дело в наличности, кредите и ликвидности. И доверии. Ты покупаешь, что мы предлагаем, да или нет?

— Возможно.

— Как долго ты сможешь продолжать в том же духе? Форсайт взглянул на него.

— Целый век. Я лишь биржевой брокер. Только выполняю, что мне приказывают. Продаю или покупаю. И зарабатываю четверть процента.

— Если клиент платит.

— Ему приходится это делать. Ведь его акции у нас, а? Есть же правила. Но пока я думаю над этим, иди-ка ты к черту в ад!

— Я британец, — засмеялся Стерн. — Я пойду на небо, ты же знаешь. — Обеспокоенный, он вернулся к своему столу. — Думаю, до закрытия торгов он купит.

Было без пятнадцати три.

— Прекрасно, — одобрил Горнт. — Теперь я хо... — Он осекся.

Оба обернулись, потому что зал охватило волнение. На другой стороне к столу Алана Холдбрука — собственного брокера компании «Струанз» — шёл Данросс, а с ним Кейси и Линк Бартлетт.

— Я думал, он уехал на сегодня, — презрительно усмехнулся Горнт.

— Тайбань никогда не бежит от трудностей. Это не в его натуре. — Стерн задумчиво наблюдал за Данроссом и американцами. — Отношения у них, похоже, дружеские. Возможно, все эти слухи неверны и Иэн заключит сделку с «Пар-Кон» и произведет платежи.

— Он не сможет. Эта сделка не состоится, — сказал Горнт. — Бартлетт не дурак. Для него было бы сумасшествием поставить на империю, которая готова вот-вот развалиться.

— Ещё несколько часов назад я не знал, что у «Струанз» есть задолженность перед «Орлин банк». И что через неделю или вроде того наступает срок выплат «Тода». И что «Вик» не собирается поддерживать Благородный Дом. Просто ерунда какая-то... Я звонил Хэвегиллу, и он подтвердил мне, что так оно и есть.

— А больше он ничего не говорил?

— Странное дело, — задумался Стерн. — Все эти новости выплыли именно сегодня.

— Очень странное. Продайте двести тысяч акций «Струанз». У Стерна глаза полезли на лоб, он ущипнул свои густые брови.

— Мистер Горнт, вы не считаете, что...

— Нет. Пожалуйста, делайте, как я прошу.

— Я полагаю, что сейчас вы не правы. Тайбань слишком хитер. Он получит всю необходимую ему поддержку. Вы погорите.

— Времена меняются. Люди меняются. Если «Струанз» перебрали с кредитами и не могут платить... Что поделаешь, дорогой друг, это Гонконг. Я надеюсь, эти мерзавцы обанкротятся. Пусть будет триста тысяч.

— По какой цене продавать, мистер Горнт?

— По цене рынка.

— Понадобится время, чтобы занять акции. Мне придется продавать гораздо более мелкими партиями. Мне при...

— Вы хотите сказать, что мой кредит недостаточно надежен? Или вы не можете выполнять обычные функции биржевого брокера?

— Что вы, конечно нет, — ответил Стерн, не желая перечить самому крупному своему клиенту.

— Прекрасно. Тогда продавайте «Струанз». Сейчас же!

Горнт смотрел, как брокер пошёл исполнять приказание. Сердце приятно забилось.

Стерн направился к сэру Луису Базилио из старой брокерской фирмы «Базилио и сыновья», который лично располагал большим пакетом акций «Струанз», а также имел немало солидных клиентов, владевших этими бумагами. Он занял акции, потом подошел к доске и написал сумму огромного предложения в графе «Продается». Мел громко скрипел. В зале постепенно воцарилась тишина. Все взгляды устремились на Данросса, Алана Холдбрука и американцев, потом на Горнта и снова на Данросса. Горнт видел, что Линк Бартлетт и Кейси пристально смотрят на него, и был рад, что американка здесь. В желтой шелковой юбке и блузке Кейси смотрелась по-калифорнийски. Свои золотистые волосы она собрала сзади и повязала зеленым шарфиком. «Почему она выглядит так сексуально? — рассеянно размышлял Горнт. — Создает вокруг себя какую-то необычную атмосферу, словно приглашая к игре. В чем дело? Не потому ли, что ещё ни один мужчина не принес ей удовлетворения?»

Он улыбнулся Кейси и слегка кивнул. Та ответила полуулыбкой, и ему показалось, что он заметил смутную тень на красивом лице. Бартлетта он приветствовал вежливо и получил такой же вежливый ответ. Его глаза задержались на Данроссе, и взгляды соперников скрестились, как клинки.

Тишина сгущалась. Кто-то нервно закашлялся. Все понимали, насколько велико предложение и что за ним кроется.

Стерн снова постучал по своему предложению. Холдбрук наклонился вперед и посовещался с Данроссом, который как-то неопределенно полупожал плечами, покачал головой, а потом завязал спокойную беседу с Бартлеттом и Кейси.

Джозеф Стерн ждал. Наконец нашелся покупатель на часть бумаг, и начался торг. Вскоре пятьдесят тысяч акций сменили владельца, новая рыночная цена на них установилась на отметке двадцать четыре доллара девяносто центов. Стерн изменил цифру с трехсот тысяч на двести пятьдесят тысяч и снова стал ждать. Продал ещё немного, но больше предложений не поступало, и он вернулся на свое место. С него градом катил пот.

— Если все так и останется до утра, это не сулит «Струанз» ничего хорошего.

— Да. — Горнт по-прежнему наблюдал за Кейси. Она внимательно слушала Данросса. Горнт откинулся на стуле и задумался. — Продайте ещё сто тысяч «Хо-Пак» — и двести тысяч «Струанз».

— Милостивый боже, мистер Горнт, если «Струанз» рухнет, пошатнется весь рынок. Ущерб понесет даже ваша собственная компания.

— Будет корректировка, много корректировок, несомненно.

— Будет море крови. Если «Струанз» обанкротится, то же самое произойдет и с другими компаниями. Это разорит тысячи вкладчиков и...

— Вот чего мне не нужно, так это лекций по экономике Гонконга, мистер Стерн, — холодно произнес Горнт. — Если вы не хотите выполнять мои распоряжения, я воспользуюсь услугами другой фирмы.

Стерн вспыхнул:

— Я... Мне придется сначала собрать эти акции. Такое количество... получить эту сумму...

— Тогда предлагаю вам поторопиться! Я хочу, чтобы это было на табло сегодня! — Горнт проводил его взглядом, невероятно довольный.

«Много мнит о себе, ублюдок. Биржевые брокеры не более чем паразиты, все до одного».

Он чувствовал себя в полной безопасности. Деньги Бартлетта лежат на счету. Даже сейчас можно выкупить обратно акции «Хо-Пак» и «Струанз» и остаться в выигрыше на миллионы. Довольный собой, он перевел взгляд на Кейси. Она внимательно смотрела на него. В выражении её лица ничего прочитать не удалось.

Джозеф Стерн вился между брокерами. Он снова подошел к столу Базилио. Сэр Луис перевел взгляд с табло на него:

— Ну что, Джозеф? Хочешь занять ещё акций Благородного Дома?

— Да, пожалуйста.

— Для Квиллана? — спросил сэр Луис. Пожилой — ему было за шестьдесят, — небольшого роста, утонченный и элегантный, очень худой, он в этом году возглавлял комитет, управлявший фондовой биржей.

— Да.

— Давай-ка присядь. Поговорим немного, дружище. Сколько тебе нужно на этот раз?

— Двести тысяч.

Сэр Луис нахмурился.

— Три сотни уже на табло — и ещё две? Это что — массированное наступление?

— Он... он не говорил, но думаю, что так и есть.

— Какая жалость, что этим двоим никак не помириться.

— Да.

Сэр Луис подумал, а потом проговорил ещё тише:

— Я вот прикидываю, не приостановить ли торговлю акциями «Хо-Пак», а со времени ланча — и акциями Благородного Дома. Ситуация тревожная. Крах «Хо-Пак» вкупе с крахом Благородного Дома может обрушить весь рынок. Мадонна, трудно даже представить себе, что Благородный Дом обанкротится. Он сотнями потянет нас за собой. Может быть, весь Гонконг. Это трудно себе даже представить!