Ричард Кван вдруг резко вышел из мечтательного состояния, вспомнив о звонке Тайбаня. Внутри все сжалось. «Вклады „Нельсон трейдинг" — золото в слитках и наличные — просто огромны. О-хо, если „Нельс..."»

Раздраженно звякнул телефон.

— Дядя, мистер Хэпли на линии.

— Привет, мистер Хэпли, как приятно поговорить с вами. Прошу прощения, раньше был занят.

— Ничего, мистер Кван. Я лишь хотел, с вашего позволения, уточнить пару фактов. Первое, беспорядки в Абердине. Полиция...

— Ну, это вряд ли можно назвать беспорядками, мистер Хэпли. Несколько шумливых, нетерпеливых людей, вот и всё. — Ему был противен и канадско-американский акцент Хэпли, и необходимость быть вежливым.

— Я сейчас смотрю на фотографии, мистер Кван. Те, что помещены в сегодняшнем дневном выпуске «Таймс». Это действительно выглядит как беспорядки.

Банкир заворочался в кресле, стараясь изо всех сил, чтобы голос звучал спокойно.

— О-о... ну, меня там не было, так что... Мне нужно поговорить с мистером Суном.

— Я уже говорил с ним, мистер Кван. В пятнадцать тридцать. Потратил на него целых полчаса. По его словам, если бы не полиция, толпа разнесла бы все. — Последовала небольшая пауза. — У вас есть причины приуменьшать масштабы происходящего. Но видите ли, я пытаюсь помочь и не смогу этого сделать, если не буду располагать определенными фактами, так что, может, вы будете откровенны со мной?.. Сколько людей сняли вклады на Ланьдао?

— Восемнадцать. — Ричард Кван уменьшил действительную цифру вдвое.

— А наш человек сказал, что тридцать шесть. А в Шатине — восемьдесят два. Как насчет Монкока?

— Совсем немного.

— По сведениям моего человека, сорок восемь, и ещё добрая сотня осталась после закрытия. Ну, а в Цимшацуе?

— У меня ещё нет сведений, мистер Хэпли, — уклонился от ответа Ричард Кван, снедаемый беспокойством. Он еле терпел эти сыплющиеся один за другим вопросы.

— Во всех вечерних выпусках полно материалов об оттоке вкладчиков из «Хо-Пак». Некоторые даже так это и называют.

— О-хо...

— Да-да. Я бы сказал, вам лучше приготовиться к тому, что завтра будет действительно жаркий денек. Такое впечатление, что ваши противники очень хорошо организованы. Все слишком точно рассчитано, чтобы считать это совпадением.

— Я, конечно, весьма признателен вам за проявленный интерес, — проговорил Ричард Кван. И деликатно добавил: — Может, я могу быть чем-то полезен?..

Снова раздражающий смешок.

— Снимал ли сегодня деньги кто-нибудь из крупных вкладчиков? Ричард Кван поколебался долю секунды, и Хэпли тут же ринулся в этот пролом:

— Я, конечно, знаю про Четырехпалого У. Я имею в виду большие английские хонги.

— Нет, мистер Хэпли, ещё нет.

— Ходят устойчивые слухи, что компания «Гонконг энд Ланьдао фармз» собирается перевести свои капиталы в другой банк.

Эта колкость отозвалась у Ричарда Квана прямо в «потайном мешочке».

— Будем надеяться, что это неправда, мистер Хэпли. Кто эти тайбани? И что за крупный банк или банки? Это «Виктория» или «Блэкс»?

— Возможно, это один из китайских банков. Прошу прощения, но я не могу раскрывать источник сведений. Но вам лучше подготовиться: уж очень, черт возьми, четкое создается впечатление, что большие парни нацелились на вас.

21

16:25

— Они не спят вместе, тайбань, — произнесла Клаудиа Чэнь.

— Что? — Данросс рассеянно поднял взгляд от кипы бумаг, которые просматривал.

— Не спят. Во всяком случае, не спали прошлой ночью.

— Кто?

— Бартлетт и ваша Сиранушечка. Данросс прекратил работу.

— Вот как?

— Да. Спят в отдельных комнатах, на разных кроватях, завтракают вместе в главной комнате — пристойно одетые, что интересно, потому что и тот, и другая ложатся в постель без одежды.

— Без одежды?

— Да. Во всяком случае, так было вчера вечером.

Данросс ухмыльнулся, и она порадовалась, что доставила ему удовольствие. За весь день он первый раз по-настоящему улыбнулся. С тех пор как она приехала в восемь утра, он работал будто одержимый, то и дело отлучаясь: в полицию, к Филлипу Чэню, к губернатору, два раза в банк, один раз в пентхаус, чтобы переговорить с каким-то человеком, которого она не знала. Ни минуты на ланч, а ведь, как доложил ей привратник, приехал тайбань на рассвете.

Она видела, какое бремя легло на него сегодня, бремя, под которым все тайбани рано или поздно сгибались — а иногда и падали. Она была свидетельницей того, как плохой джосс, одна неудача за другой — огромный ущерб в судоходстве в годы войны, катастрофическая потеря Гонконга, гибель сыновей и племянников — подкосили отца Иэна. А добила его утрата континентального Китая. На её глазах события вокруг Суэца надломили Аластэра Струана, который так и не оправился от поражения. Невезение преследовало Аластэра, пока его не доконал организованный Горнтом обвал акций «Струанз».

«Какое это, должно быть, ужасное напряжение, — думала она. — Беспокоиться обо всех наших людях и нашем доме. Тревожиться из-за всех наших врагов, всех непредвиденных катаклизмов — и природных, и вызванных человеческой волей, — которые, похоже, никогда не кончатся. Помнить обо всех прегрешениях, беззакониях и дьявольских выдумках прошлого, которые того и гляди вырвутся из нашего родового ящика Пандоры, как это и случалось прежде время от времени. Жаль, что тайбани не китайцы. Тогда грехи прошлого были бы значительно легче».

— А почему вы так уверены, Клаудиа?

— Ни у того, ни у другого нет пижамы или ночной рубашки, какие показывают в кино, — просияла она довольной улыбкой.

— Откуда это вам известно?

— Умоляю, тайбань, не могу же я раскрывать свои источники!

— А что ещё вам известно?

— Ах! — вздохнула она и тут же сменила тему разговора: — Собрание совета директоров «Нельсон трейдинг» начинается через полчаса. Вы просили напомнить. Можете уделить мне несколько минут до него?

— Да. Через четверть часа. И все же, — добавил он с категоричностью, которая была ей знакома слишком хорошо. — Что ещё вам известно?

Она вздохнула, а потом с важным видом справилась в своих записях.

— Замужем она не была. О, множество ухажеров, но все ненадолго, тайбань. Вообще-то, по слухам, никто не...

Брови Данросса взметнулись вверх.

— Вы хотите сказать, что она девственница?

— О, насчет этого мы не совсем уверены. Известно лишь, что она никогда не задерживалась допоздна с каким-либо джентльменом и не оставалась на ночь. Нет. Единственный джентльмен, с которым она появляется на людях, — мистер Бартлетт, и это случается не часто. За исключением деловых поездок. Он, кстати, тайбань, очень даже переменчив — ходок. Вот даже какое слово употреблено. Ни одной дамы...

— Употреблено кем?

— Ах! У мистера «Красавчика» Бартлетта нет постоянной подруги, тайбань. Ничего серьезного, как говорится. Он развелся в пятьдесят шестом — как раз когда ваша Сиранушечка стала работать в его фирме.

— Она не моя Сирануш.

Клаудиа ещё шире расплылась в улыбке:

— Ей двадцать шесть. Она — Стрелец.

— Кто-то стянул у неё паспорт — или подглядывал?

— Господи боже мой, нет, тайбань. — Клаудиа сделала вид, что шокирована. — Я за людьми не шпионю. Я лишь задаю вопросы. Но могу поспорить на сотню, что было время, когда она и мистер Бартлетт... Ну, вы понимаете.

— Что тут спорить? Я бы удивился, узнав, что это не так. Он, несомненно, влюблен в неё, а она — в него. Вы же видели, как они танцевали. Какие могут быть споры?

Вокруг глаз у неё собралась сеточка морщин.

— Ну, а если они никогда не были любовниками, какая будет ваша ставка?

— Как? Что ещё там у вас? — подозрительно спросил он.

— Ставка, тайбань?

Он пристально посмотрел на неё.

— Тысяча против... Даю вам десять против одного.

— Принято! Сотня. Благодарю вас, тайбань. Ну так что насчет «Нельсон»...

— И все же откуда у вас вся эта информация? А?