— А что с американским матросом?

— Наверное, было бы разумным немедленно передать его ЦРУ вместе с негативом пленки и вот этим — это единственные сделанные мной отпечатки. По очевидным соображениям безопасности я проявлял и печатал сам. Считаю, что лучше всего передать это Роузмонту.

— Ах да, Роузмонт. Он сейчас здесь.

— Да, сэр.

Взгляд сэра Джеффри стал жестче.

— У вас есть копии списков всех приглашаемых ко мне гостей, Роджер?

— Нет, сэр. Полчаса назад я позвонил в консульство, чтобы выяснить, где он. Мне сказали.

Сэр Джеффри снова посмотрел на него из-под косматых бровей. Он не верил Кроссу и считал, что шеф Эс-ай прекрасно осведомлен, кого он приглашает и когда. «Ничего страшного, — раздраженно подумал сэр Джеффри. — Это его работа. И ставлю золотую гинею против жареного пирожка, эти фотографии напечатаны Роджером не в единственном экземпляре, потому что он знает: наше Адмиралтейство с удовольствием взглянет на них, и предоставить им этот материал — его долг». — Может ли это иметь какое-нибудь отношение к делу АМГ?

— Нет. Абсолютно никакого, — ответил Кросс, и губернатору показалось, что в какой-то момент его голос дрогнул. — Не думаю, что есть какая-то связь.

Сэр Джеффри поднялся из своего высокого кресла и некоторое время расхаживал взад и вперед, прикидывая про себя все возможности. «Роджер прав. Китайская разведка по обе стороны „бамбукового частокола" [260] наверняка разнюхает про это очень скоро, потому что у нас каждый полицейский-китаец симпатизирует или КНР, или националистам. Так что будет разумнее отослать шпиона подальше, за пределы их досягаемости. Тогда ни у кого не возникнет соблазна — а если и возникнет, то, по крайней мере, не здесь».

— Думаю, мне немедленно нужно поговорить с министром.

— Возможно, при данных обстоятельствах, сэр, вы могли бы проинформировать министра о том, как я поступил с этим майором — послал его в Лондон в сопро...

— Он уже отослан?

— Нет, сэр. Но я имею полное право ускорить это — если вы не против. Сэр Джеффри снова задумчиво посмотрел на часы. Наконец он проговорил с еле заметной улыбкой:

— Очень хорошо. Сейчас в Лондоне время ланча, и я проинформирую министра примерно через час. Этого времени будет достаточно?

— О да, благодарю вас, сэр. Все уже подготовлено.

— Я так и подумал.

— Я вздохну гораздо свободнее, когда этот тип будет на пути в Англию, сэр. Благодарю вас.

— Да. А моряк?

— Может быть, вы могли бы попросить у министра разрешения на передачу его Роузмонту, сэр?

Сэру Джеффри хотелось задать ещё с десяток вопросов, но он не задал ни одного. По долгому жизненному опыту он знал, что врать не горазд, поэтому чем меньше он знает, тем лучше.

— Очень хорошо. Ну, а что за вторая из двух «хороших» новостей? Надеюсь, эта будет получше.

— Мы поймали «крота», сэр.

— А-а! Хорошо. Замечательно! И кто это?

— Старший суперинтендент Квок.

— Не может быть!

Кросс постарался не показать, как ему это приятно.

— Согласен, сэр. Тем не менее суперинтендент Квок — агент коммунистов и вел разведывательную деятельность в пользу КНР. — Кросс рассказал, как была раскрыта легенда Брайана Квока. — Я полагаю, суперинтендент Армстронг должен получить благодарность — а также Очкарик У. Я беру его в Эс-ай, сэр.

Потрясенный сэр Джеффри смотрел в окно.

— Господи, спаси мою душу грешную! Молодой Брайан! Зачем? Через год-два он мог стать заместителем комиссара... Надеюсь, это не ошибка?

— Нет, сэр. Как я уже говорил, доказательства неопровержимые. Мы, конечно, ещё не знаем ответов на все «как» и «почему», но скоро узнаем.

Ответ был категоричным, и, глядя в это узкое безжалостное лицо и холодные глаза, сэр Джеффри почувствовал, что ему невероятно жаль Квока, он был расположен к Брайану уже много лет.

— Держите меня в курсе насчет него. Может, нам удастся выяснить, что заставляет людей идти на подобные вещи. Боже милостивый, такой приятный молодой человек, и к тому же классно играет в крикет. Да, держите меня в курсе.

— Конечно, сэр. — Кросс встал. — Интересная вещь. Я никак не мог понять, почему он всегда обнаруживал такую явную неприязнь к американцам — это был его единственный изъян. Теперь-то это очевидно. Я должен был обратить на это внимание. Извините, сэр, и прошу прощения, что испортил вам вечер.

— Вас нужно поздравить, Роджер. Если мы отправляем советского агента в Лондон, может, отправить туда и Брайана Квока? Ведь высказанные вами соображения относятся и к нему.

— Нет, сэр. Я так не считаю. Здесь мы можем разобраться с Квоком гораздо быстрее и эффективнее. Это нам нужно выяснить, что он знает, — в Лондоне этого не поймут. Квок — угроза Гонконгу, а не Великобритании. Он — агент КНР, а тот — советский агент. Их нельзя сравнивать.

Сэр Джеффри тяжело вздохнул, понимая, что Кросс прав.

— Согласен. На самом деле день сегодня совершенно жуткий, Роджер. Сначала эти массовые изъятия вкладов из банков, потом фондовая биржа... Погибшие вчера вечером, бедный сэр Чарльз Пенниворт и жена Токса... И погибшие сегодня утром в Абердине в результате оползня... Благородный Дом пошатнулся... Этот штормовой фронт того и гляди превратится в треклятый тайфун, и придется из-за него отменить скачки в субботу... А теперь ещё ваши новости: американский моряк предает свою родину, свой корабль и свою честь за жалкие две тысячи долларов.

— Возможно, для него две тысячи долларов не пустяк, — снова тонко улыбнулся Кросс.

«В ужасные времена мы живем», — хотел сказать сэр Джеффри, но промолчал, прекрасно понимая, что времена здесь ни при чем. Все очень просто: люди есть люди, ими правят тщеславие, зависть, злоба, похоть, а ещё больше — страстное стремление к власти или деньгам, и будут править всегда. Большинством людей.

— Спасибо, что пришли, Роджер. Отмечу ещё раз, вас нужно поздравить. Я так и передам министру. До свидания.

Он провожал Кросса взглядом: тот шёл к калитке — высокий, уверенный в себе и беспощадный. Лишь после того, как адъютант закрыл за ним железную калитку в высокой стене, сэр Джеффри Эллисон позволил снова всплыть на поверхность вопросу, который так и не задал.

«Кто работает на врага у меня в полиции?

В бумагах АМГ сказано абсолютно четко. Предатель — шпион Советов, а не КНР. Брайана Квока раскрыли случайно. Почему Роджер не отметил очевидного?»

Сэр Джеффри поежился.

«Если уж Брайан оказался агентом, им может быть кто угодно. Кто угодно».

50

20:17

Не успел он снять палец со звонка, как дверь распахнулась.

— О, Линк, — выдохнула Орланда, сама не своя от счастья, — я уже и не надеялась. Пожалуйста, входи!

— Прошу прощения за опоздание, — проговорил Бартлетт, пораженный её красотой и чудесным теплом. — На дорогах сплошные пробки, на паромах жуткие толпы, и к телефону не пробиться.

— Ты здесь, значит, ты не опоздал, нисколечко. Я просто боялась, что... — Она тут же торопливо добавила: — Я боялась, что ты сегодня не придешь и тогда все для меня рухнет. Ну вот, я и проговорилась, и все мои оборонительные редуты пали. Но я так счастлива видеть тебя, что мне уже все равно. — Она встала на цыпочки, поцеловала его быстрым довольным поцелуем, взяла за руку и закрыла за ним дверь.

Тонкий аромат её духов еле чувствовался, но Бартлетт ощущал его всем существом. Платье из белого шифона по колено, облегающее на запястьях и на шее, при движении словно издавало вздох. Оно открывало, но не совсем, её золотистую кожу.

— Я так счастлива, что ты здесь, — снова пролепетала она, взяла у него зонт и поставила в стойку.

— Я тоже.

Теперь, вечером, комната смотрелась ещё наряднее, горели свечи, высокие стеклянные двери были открыты на балкон. Чуть выше уже нависали облака, вниз по склону холма к морю спускался город, и его огни время от времени заволакивало, как туманом, проплывавшими мимо клочками низкой облачности. До моря внизу было семьсот футов [261] . Коулун виделся нечетко, гавань еле просматривалась, но Бартлетт знал, что там стоят корабли, а у причальной стенки вырисовывалась громада авианосца. Просторная, расходящаяся углом палуба залита светом, ярко освещены и остроносые реактивные истребители, и вздымающийся к небесам командный мостик боевой шаровой окраски, и безжизненно свисающий промокший звездно-полосатый флаг.